ПО КОМ ЗВОНЯТ БОРОВСКИЕ КОЛОКОЛА
ЖЕРТВЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ТЕРРОРА
БЕСПАЛОВЫ – «МИРОЕД» И «ШПИОН»
Беспалов Константин Григорьевич, 1938 г.р., проживающий в Боровске, ул. Урицкого, рассказывает:
«Я – дважды «враг народа». Меня ещё не было на свете, был арестован как кулак-мироед и сослан мой дед, Беспалов Борис Григорьевич, 1870 г.р. Он родом из села Красное. Деда выслали куда-то на север, точно не знаю. После ссылки, он вернулся в Боровск и жил у сына Петра на ул. Володарского. Деда я помню смутно лежащим на русской печке. Мне шел-то тогда всего 4-ый год, а про все обстоятельства ареста и ссылки не знаю до сих пор, никто нам не рассказывал.
У деда было трое детей: Григорий, 1900 г.р., Петр, 1908 г.р. и Екатерина. Григорий Борисович – это мой отец, а мать звали Ираида Константиновна.
Отец мой работал в Боровской типографии, купил дом у хозяйки типографии, Муратовой. Дом этот на ул. Володарского рядом с музыкальной школой. Потом его брат Пётр к дому сделал пристройку. Что-то заставило отца с семьёй уехать в Подольск, работал в тамошней типографии, а потом - в Пушкино. В Пушкино тоже - в типографии техноруком, там его и арестовали. Пришли, когда он был в бане, подождали, когда выйдет, и увели. Матери ничего не сказали. Она рассказывала, что ходила везде узнавать – ничего не отвечают, передачу не принимают. Отца забрали 20 марта 1938 г., а я родился, через три недели спустя, 28 апреля. Матери ничего не оставалось делать – собрала вещички и нас троих (Тамаре - 6 лет, Людмиле – 4), приехала к родным в Боровск.
Отца обвинили в шпионаже и дали 8 лет лагеря, отбывал в Магадане. По истечении этого срока, не знаю за что, добавили ещё 5 лет ссылки. Так вся наша семья и жила с этим клеймом «врага народа». Тяжёлое было время, есть было нечего, вспоминать страшно. Сестру Тамару пришлось отдать маминой сестре в Харьков, там она и до сих пор живёт.
Отец освободился в 1951 году, но с ограничениями проживания во многих областях. Поэтому не было смысла уезжать с Колымы. Когда мне было 16 лет, это был 1954 г., мы с мамой и сестрой Людмилой поехали к нему. Он уже работал зав. МТФ (молочно-товарной фермой) в Свиносовхозе на 23-м км от Магадана по Основному Тракту. Жили мы у отца три года, до 1957-го. Так как ему с его слабым сердцем врачи сказали, лучше уехать с севера, мы вернулись в Боровск, Здесь, в Боровске, к нам приезжали люди из КГБ, извинялись, просили никуда не писать.
Младший брат отца, Пётр, был женат на Зинаиде Ивановне из семьи Хромовых, они тоже из села Красное. Крепкая семья, имели кирпичный дом, стоял он около церкви. Пётр с женой жили в пристройке к дому на Володарского. Пётр имел бронь, и его взяли в армию только тогда, когда немцы вплотную подошли к Москве. Сначала считалось, что он пропал без вести, но потом нашли: погиб в Смоленской области. Его сын Владимир, мой двоюродный брат, сейчас живёт в том же доме на Володарского, который покупал ещё мой отец. Владимир уже 35 лет работает на «Веге». Я всю жизнь работал шофёром, никогда не изменял этой профессии».
«Я – дважды «враг народа». Меня ещё не было на свете, был арестован как кулак-мироед и сослан мой дед, Беспалов Борис Григорьевич, 1870 г.р. Он родом из села Красное. Деда выслали куда-то на север, точно не знаю. После ссылки, он вернулся в Боровск и жил у сына Петра на ул. Володарского. Деда я помню смутно лежащим на русской печке. Мне шел-то тогда всего 4-ый год, а про все обстоятельства ареста и ссылки не знаю до сих пор, никто нам не рассказывал.
Отец мой работал в Боровской типографии, купил дом у хозяйки типографии, Муратовой. Дом этот на ул. Володарского рядом с музыкальной школой. Потом его брат Пётр к дому сделал пристройку. Что-то заставило отца с семьёй уехать в Подольск, работал в тамошней типографии, а потом - в Пушкино. В Пушкино тоже - в типографии техноруком, там его и арестовали. Пришли, когда он был в бане, подождали, когда выйдет, и увели. Матери ничего не сказали. Она рассказывала, что ходила везде узнавать – ничего не отвечают, передачу не принимают. Отца забрали 20 марта 1938 г., а я родился, через три недели спустя, 28 апреля. Матери ничего не оставалось делать – собрала вещички и нас троих (Тамаре - 6 лет, Людмиле – 4), приехала к родным в Боровск.
Отца обвинили в шпионаже и дали 8 лет лагеря, отбывал в Магадане. По истечении этого срока, не знаю за что, добавили ещё 5 лет ссылки. Так вся наша семья и жила с этим клеймом «врага народа». Тяжёлое было время, есть было нечего, вспоминать страшно. Сестру Тамару пришлось отдать маминой сестре в Харьков, там она и до сих пор живёт.Отец освободился в 1951 году, но с ограничениями проживания во многих областях. Поэтому не было смысла уезжать с Колымы. Когда мне было 16 лет, это был 1954 г., мы с мамой и сестрой Людмилой поехали к нему. Он уже работал зав. МТФ (молочно-товарной фермой) в Свиносовхозе на 23-м км от Магадана по Основному Тракту. Жили мы у отца три года, до 1957-го. Так как ему с его слабым сердцем врачи сказали, лучше уехать с севера, мы вернулись в Боровск, Здесь, в Боровске, к нам приезжали люди из КГБ, извинялись, просили никуда не писать.
Младший брат отца, Пётр, был женат на Зинаиде Ивановне из семьи Хромовых, они тоже из села Красное. Крепкая семья, имели кирпичный дом, стоял он около церкви. Пётр с женой жили в пристройке к дому на Володарского. Пётр имел бронь, и его взяли в армию только тогда, когда немцы вплотную подошли к Москве. Сначала считалось, что он пропал без вести, но потом нашли: погиб в Смоленской области. Его сын Владимир, мой двоюродный брат, сейчас живёт в том же доме на Володарского, который покупал ещё мой отец. Владимир уже 35 лет работает на «Веге». Я всю жизнь работал шофёром, никогда не изменял этой профессии».